Среди «грехов», предъявленных Никите Сергеевичу партийными коллегами при отрешении от власти, было много вздорных, но один — неоспоримый, о котором, впрочем, до сих пор открыто не говорят - Леонид Максименков, историк.
Как известно, Россия потеряла Порт-Артур (а точнее, весь полученный в долгосрочную аренду Квантунский полуостров, на котором помимо крепости построила еще и город-порт Дальний) в результате войны с Японией в 1904–1905 годах вместе с Южным Сахалином и Курильскими островами. Сталин царизм не любил, но эти потери публично называл «национальным позором». Избавление от него пришло в 1945 году: по итогам Второй мировой СССР утраченное вернул: и Курилы, и Сахалин, и Порт-Артур (точнее, весь Квантунский полуостров).
Так почему же СССР передали Порт-Артур Китаю?
В 1949-м после свирепой гражданской войны власть на континентальной части Китая завоевали коммунисты во главе с Мао Цзэдуном — было провозглашено создание Китайской Народной Республики, которую СССР признал первым. Москва не афишировала до поры, но позже не скрывала деятельного участия в судьбе «нового Китая»: речь шла и о финансовой помощи, и о военно-технической, и о направлении советников. После установления в Китае «новой власти» Кремль сделал и широкий «территориальный жест»: в 1950-м Квантунский полуостров был безвозмездно передан КНР (Порт-Артур, правда, в «подарочный пакет» не вошел). В шифрованной переписке Сталина с Мао (в которой советский лидер выступал под фамилией Филиппов) проблема Порт-Артура затрагивалась (товарищ Филиппов даже выражал готовность вывести из него советские войска), но Мао и китайская сторона (оценив, надо полагать, все лукавство такого предложения) выступали категорически против этого.
По инициативе Мао (формально) и по благословению Сталина (фактически) аренда военно-морской базы стала бессрочной (и советское военное присутствие соответственно). «Внешний мир», к слову, такое решение воспринял спокойно.
И вот на таком безоблачном фоне летом 1954 года в череде проработанных в Кремле документов неожиданно возникает как проблемный вопрос о денежном довольствии наших военнослужащих и гражданских лиц в Порт-Артуре. Министр финансов СССР Арсений Зверев в меморандуме № 1–218/2сс от 9 августа 1954 года сообщает ЦК КПСС: «Валютными планами по неторговым операциям и операциям Госбанка СССР на 1954 год, а также дополнительными решениями правительства СССР, принятыми после утверждения валютных планов, расходы на финансирование частей Советской Армии в Китае и выплаты с рублевых вкладов военнослужащих предусмотрены в сумме 284 млн рублей. За первое полугодие текущего года указанные расходы составили около 120 млн рублей. Эти расходы производились за счет остатков китайской валюты в кассе Госбанка СССР <…>. В настоящее время остатки китайской валюты исчерпаны» (сумма в рублях не должна обманывать современного читателя. Это были так называемые золотые рубли, в каждом из которых было 0,222168 грамма чистого золота). Министр сообщает далее: «Во втором полугодии текущего года расходы на содержание советских войск в Китае составят около 160 млн рублей <…>, необходимые средства могут быть получены только со счета по товарообороту с Китаем… В связи с тем что внутренние китайские цены примерно в 3–4 раза выше цен на экспортируемые из СССР в Китай товары, возмещение расходов по содержанию частей Советской Армии в Китае поставками товаров из СССР по ценам торгового соглашения не соответствует принципам эквивалентности в расчетах и приведет к потерям для СССР в сумме около 100 млн рублей в 1954 году».
Два момента после знакомства с запиской главы Минфина становятся очевидны: во-первых, уже с первых дней своего существования народное правительство и братская Коммунистическая партия Китая манипулировали ценами, а значит, валютным курсом; во-вторых, применение сухих формулировок бухучета к стратегической проблеме — советскому военному присутствию в Порт-Артуре — свидетельствует о радикально новом подходе. В чем состоял этот новый подход, вскоре выяснилось.
«1.О передаче КНР совместно используемой военно-морской базы Порт-Артур. Во время пребывания правительственной делегации СССР в Китайской Народной Республике следует поднять перед правительством КНР вопрос о выводе советских воинских частей из совместно используемой военно-морской базы Порт-Артур и о переходе указанной базы в полное распоряжение Китая. Постановку данного вопроса мотивировать следующим образом: 1. Статьей 2 Советско-Китайского соглашения о Китайской Чанчуньской железной дороге, Порт-Артуре и Дальнем от 14 февраля 1950 года предусматривается вывести советские войска из Порт-Артура непосредственно после заключения мирного договора с Японией, но не позже как в конце 1952 года. Учитывая, однако, обстановку на Дальнем Востоке, сложившуюся в результате американской агрессии в Корее, 15 сентября 1952 года правительство СССР по просьбе правительства КНР согласилось продлить срок пребывания советских войск в Порт-Артуре. В нотах по этому вопросу продление срока вывода войск объяснялось тем обстоятельством, что Япония отказалась от заключения всестороннего мирного договора и заключила сепаратный с США и некоторыми другими странами, в результате чего создались опасные для дела мира условия, благоприятные для японской агрессии <…>».
Возникают резонные вопросы: а разве за два прошедших после 1952 года СССР присоединился к подписанному в Сан-Франциско «сепаратному мирному договору» с Японией? Или СССР подписал отдельный мирный договор с бывшим государством-агрессором? Нет и нет. Приведенные в пассаже аргументы никуда не исчезли, более того, со временем, как мы знаем, усугубились. Однако директива Президиума ЦК излагает иное видение ситуации: «За истекшее с 1952 года время положение на Дальнем Востоке изменилось. Прекращены военные действия в Корее и Индо-Китае, что способствовало улучшению обстановки на Дальнем Востоке. Кроме того, ставя этот вопрос, советское правительство исходит и из того, что за последние годы вооруженные силы Китайской Народной Республики и ее обороноспособность значительно укрепились».
Окончательный срок завершения вывода советских войск и передачи базы Китаю предлагался 30 апреля 1955 года или «другой приемлемый для китайского правительства срок» (забегая вперед: китайцы в итоге выберут 31 мая). Помимо этого, советская делегация должна была торжественно объявить, что «все сооружения, восстановленные и построенные Советским Союзом в Порт-Артуре за период с 1945 года, будут переданы правительству КНР безвозмездно».
В протоколах Президиума ЦК этот фантастический документ, предусматривающий сдачу китайцам ценнейшего стратегического объекта и отказ от гигантского имущества, получил гриф высшей секретности: «Особая папка». В засекреченном виде он и оставался свыше полувека. Сегодня «Огонек» знакомит с ним читателей впервые.
Логике не поддается
В одной из бесед Хрущев признается Мао: «Вы знаете мою точку зрения. Я был при жизни Сталина против смешанных обществ. Против его старческой глупости о концессии на фабрику ананасных консервов. Подчеркиваю, старческой глупости…»
Так прозвучал «авторский комментарий» к принятым, успешно реализованным, но не поддающимся никаким логическим объяснениям решениям: все наработки прежнего советского лидера в отношениях с Китаем новый ликвидировал одним махом, скопом — не только базу в Порт-Артуре, но и упомянутые выше и с таким трудом создававшиеся совместные предприятия тоже.
В порыве все «начать с чистого листа» Хрущев был удивительно последовательным: после политического решения передать китайцам Порт-Артур Президиум ЦК спустя три месяца утверждает постановление с длинным, но конкретным заголовком «Предложения Министерства обороны о порядке передачи Китайской народно-освободительной армии обороны Ляодунского полуострова, вывода и расформирования соединений и частей 39-й армии и Порт-Артурской военно-морской базы на территорию Советского Союза». Список передаваемого китайской стороне вооружения занимает 11 страниц убористого машинописного текста (обозначено как «имеющееся в наличии и исправное» и как «различное вооружение и приборы». На сотни миллионов рублей. Разумеется, золотых). Это — своего рода «досыл» к пакету радикальных предложений, с которыми Хрущев летал в Пекин в октябре 1954-го.
Спонтанно принятые решения (позже хрущевскому десятилетию соратники Н.С. прилепят ярлык «периода субъективизма и волюнтаризма») в самом деле не поддаются рациональному объяснению. Получалось, что на конкретные вопросы, требовавшие однозначного ответа, Никита Сергеевич, а вместе с ним и вся держава отвечали одновременно и «да
Комментариев нет